Поэзия Вениамина Голубицкого идет не по поверхности, не по плоскости. В ней нет линии, нет границы. Это живопись - не графика. Сфумато его стихов лишь местами сгущено до предельной ясности в пластах разломов поверхности бытия. Автор идет вглубь, в онтологию.

Изобразительный ряд книги позволяет на минуту - другую оторваться от сложного процесса думанья. Репортажные, на первый взгляд, снимки. Чуть размытые очертания.

Взгляд из окна движущегося поезда. Голубицкий - фотограф дает нам чуть - чуть отдохнуть.

Изображение, даваемое фотоаппаратом, состоит из точек. Доведенное до предела цифровое приближение превращает точку в единицу, не равную самой себе. В живописи этому приему давно придумано название «пуантилизм». Голубицкому удается превратить глубокий прищур камеры в метод. Мы там, но мы здесь... вне резкости.

Воздвигая между зрителем и изображением стену из песчинок света, автор заставляет нас решать задачу преодоления, вхождения. В этих выверенных композициях, намертво скрепленных окном объектива, рамой стен вечных зданий, глаз зрителя просто вынужден двигаться за взглядом фотографа внутрь, в эту «внерезкость». И за шагреневой кожей поверхности фотоснимка мы видим тот же мучительный и радостный поиск значений, что и у Голубицкого - поэта. Поверхность вдруг оживает, цифры рифмуются как стихи, кристаллизуясь в матрицу мироздания.

Атомы бытия мирно вписаны в клеточки тетрадки ученика, готового вечно учиться у жизни.

Елена Чалая